Аудиокниги исполнителя "Кригер Борис" слушать онлайн, страница 4

Эта книга — философское исследование власти как феномена видимости. Отталкиваясь от идей Ги Дебора и ситуационистов, автор прослеживает, как власть утратила необходимость в реальных действиях, сохранив лишь их изображение, как политическое, экономическое и духовное управление стало не инструментом решения, а формой инсценировки. Власть сегодн...

Эта книга возвращает нам забытое достоинство древнего человека. Она утверждает простую и радикальную мысль: философия старше городов, храмов и букв; она начинается не с библиотек, а с тишины у костра, с ладоней на камне, с ритма танца, с заботы о мёртвых и сновидений, в которых человек впервые встретил «другое». Эта книга показывает, что Homo...

Семья Рерихов, вышедшая за пределы художественной мастерской и вступившая в диалог с мистикой, философией и геополитикой, оставила после себя не просто картины и книги, но целый пласт культурной напряжённости, вызов привычному мышлению и стремление к иному миру — внутреннему, преображённому. Их обвиняли в сектантстве, высмеивали за «контакты с Учит...

Эта книга рассказывает о Рубиконе как о великом символе, прошедшем сквозь века — от исторического шага Цезаря до наших собственных решений, меняющих жизнь. Здесь древняя река становится образом судьбоносного выбора, который нельзя отменить, границей между прошлым и будущим, между страхом и решимостью. Перед читателем разворачивается пу...

Эта книга не стремится подтвердить или опровергнуть теорию Льва Гумилёва. Её цель — понять, почему его образ мышления до сих пор продолжает звучать актуально. Пассионарность представлена здесь не только как гипотеза о происхождении культур, но как миф — отзвук века потрясений. От скифов до цифровой эпохи, от Гегеля до сетевых фантомов — перед...

Пирр выиграл сражение — и потерял всё. Победа, ставшая началом конца, вошла в историю как имя победы-поражения. Пирр Эпирский, царь и мечтатель, полководец и философ в древнегреческих доспехах, не знал, что его фраза переживёт битвы, царства и века. Книга раскрывает, как одно сражение стало метафорой цивилизаций, как история превращает...

Эта книга — размышление о человеке как существе интерпретации, погружённом в бесконечный конфликт значений, в нескончаемый диалог с прошлым, культурой, памятью и самим собой. Здесь герменевтика Пола Рикёра раскрывается не как метод, а как образ жизни, в котором память становится актом, идентичность — рассказом, а действие — откликом на Cлово, сказа...

Власть редко существует в чистом виде. Она всегда требует сцены, зрителя и символа. От африканских вождей до цифровых алгоритмов, от колониальных администраций до мемов в социальных сетях — власть разыгрывает себя как спектакль. Жорж Баландье одним из первых понял, что политика — это не только институты, но и инсценировка, не только законы, н...

Эта книга — размышление о языке как последнем рубеже человеческого осмысления, о его силе и ограничениях перед лицом природы, разума, страдания и машинной логики. От первых философских попыток упорядочить мышление до появления искусственного интеллекта, лишённого боли и страха, — здесь прослеживается путь, на котором язык превращается из инструмент...

Эта книга —   путешествие по теневой стороне идеи, которую принято считать безусловным благом. Глава за главой раскрывается парадокс: свобода не всегда ведёт к счастью, не обязательно даёт истину и далеко не каждого делает сильнее. Внутреннее одиночество, переизбыток выбора, страх ответственности, маска «быть собой», превращение свободы в товар, бр...

Эта книга отличается не только широтой охвата, но и смелой критической позицией. Она не повторяет почтительно знакомые формулы о «веке разума» и «свободе мысли», не превращает философов XVIII века в иконы просвещения человечества. Напротив, она рассматривает их учения как живые, неоднородные, подчас противоречивые попытки осмыслить человеческое пол...

Эта книга — не столько о языке, как о том, как язык стал орудием власти. Не о знаках, а о том, как знаки подменили собой реальность. Она начинается с Соссюра, но идёт дальше него. Он первым показал: слово и вещь не связаны. Язык — не отражение мира, а система различий. Это открытие было началом свободы — и началом порабощения. Соссюр разорвал...