Аудиокниги исполнителя "Кригер Борис" слушать онлайн, страница 4

Книга разворачивает размышление о метафоре как о первичной форме мышления и когнитивной технологии, способной не просто выражать мысли, но менять сам способ восприятия. Отталкиваясь от теории Дональда Дэвидсона, отвергшего идею «второго смысла» в метафоре, автор переосмысляет её не как носителя скрытого содержания, а как активное событие внутри язы...

История человечества представляется чередой исключительных личностей — героев, пророков, реформаторов, чья воля якобы движет цивилизацией. Томас Карлейль, вдохновитель этой традиции, утверждал, что именно «великие люди» создают ход истории. Но сегодня его идея делает неожиданный поворот.  Возможно, именно «великие люди» держат историю заложницей. К...

Эта книга — размышление о весьма притягательной установке ума, которую называют агностицизмом. Она показывает его обаяние и слабости, его силу и уязвимость. Агностицизм здесь предстает не как отказ, а как особая форма честности: способность признать границы знания, не превращая их в догму; умение удерживать множественность смыслов, не подменяя их и...

Представьте мир, в котором знания больше не делают человека умным. Мир, где все ответы уже есть — но никто больше не умеет задавать вопросы. Искусственный интеллект берёт на себя вычисления, аналитику, тексты, но отказывается — и не способен — задаваться вопросами за нас. Человечеству предстоит решить: раствориться в потоке готовых решений или зано...

Эта книга возвращает нам забытое достоинство древнего человека. Она утверждает простую и радикальную мысль: философия старше городов, храмов и букв; она начинается не с библиотек, а с тишины у костра, с ладоней на камне, с ритма танца, с заботы о мёртвых и сновидений, в которых человек впервые встретил «другое». Эта книга показывает, что Homo...

Власть редко существует в чистом виде. Она всегда требует сцены, зрителя и символа. От африканских вождей до цифровых алгоритмов, от колониальных администраций до мемов в социальных сетях — власть разыгрывает себя как спектакль. Жорж Баландье одним из первых понял, что политика — это не только институты, но и инсценировка, не только законы, н...

Эта книга не стремится подтвердить или опровергнуть теорию Льва Гумилёва. Её цель — понять, почему его образ мышления до сих пор продолжает звучать актуально. Пассионарность представлена здесь не только как гипотеза о происхождении культур, но как миф — отзвук века потрясений. От скифов до цифровой эпохи, от Гегеля до сетевых фантомов — перед...

Эта книга рассказывает о Рубиконе как о великом символе, прошедшем сквозь века — от исторического шага Цезаря до наших собственных решений, меняющих жизнь. Здесь древняя река становится образом судьбоносного выбора, который нельзя отменить, границей между прошлым и будущим, между страхом и решимостью. Перед читателем разворачивается пу...

Семья Рерихов, вышедшая за пределы художественной мастерской и вступившая в диалог с мистикой, философией и геополитикой, оставила после себя не просто картины и книги, но целый пласт культурной напряжённости, вызов привычному мышлению и стремление к иному миру — внутреннему, преображённому. Их обвиняли в сектантстве, высмеивали за «контакты с Учит...

Эта книга исследует хаос как неотъемлемую ткань человеческого существования — в науке, культуре, философии и повседневности. От историографических иллюзий до цифровых потоков, от демагогии до поиска ясности, здесь показано, как современность рождает ложные паттерны и соблазнительные конструкции, скрывающие подлинную неопределённость. Мишель С...

Эта книга —   путешествие по теневой стороне идеи, которую принято считать безусловным благом. Глава за главой раскрывается парадокс: свобода не всегда ведёт к счастью, не обязательно даёт истину и далеко не каждого делает сильнее. Внутреннее одиночество, переизбыток выбора, страх ответственности, маска «быть собой», превращение свободы в товар, бр...

Эта книга — не столько о языке, как о том, как язык стал орудием власти. Не о знаках, а о том, как знаки подменили собой реальность. Она начинается с Соссюра, но идёт дальше него. Он первым показал: слово и вещь не связаны. Язык — не отражение мира, а система различий. Это открытие было началом свободы — и началом порабощения. Соссюр разорвал...